Желтый кошелек

Это потеха. Старинная русская. И ни что иное. А если у вас идут мурашки по коже и встает ком в горле… Так ведь есть и упоение в бою и на грозной пропасти краю. А Иван Васильевич казни считал потехами. Вы думаете, вкусы публики изменились? О вкусах еще можно спорить, а вот нравы – увы. С каким упоением мы травим и мучаем друг друга, а уж если всплывают вопросы собственности, то брат идет на брата, дочь готова судиться с матерью, внуке готовностью выпрет деда на улицу. «Желтый кошелек с бисером по окаему» можно было поставить и сыграть как семейную драму (впрочем, в Кимрском театре комедии и драмы когда-то так и ставили, и играли). Олег Лавров, художественный руководитель театра и режиссер пьесы, придал постановке шекспировский размах и звучание. Да еще обозвал все это потехой. Ну и шутки у вас, Олег Алексеевич.

Фабула пьесы узнаваема: к безмолвной, лежащей без движения матери приезжают сын и дочка с внуком, которые до этого забыли дорогу в дом родной. Не жалость, не желание разделить горе отца. Алчность толкает их в дорогу: у прижимистой мамы водились деньжата. Да где же они?! Ни в кадушке, ни в «комоде, ни на чердаке. И лежит старуха, еще не испустившая последнего вздоха, на пол, и наследнички роются в бабкином тряпье. Мерзость! Где же заветный прадедов желтый кошелек? Не иначе как сперла отцова ухажерка Софья Павловна! Ой, что за стук? Воры, воры лезут! Ах, братец, это ты… Говоришь, дорогу к , дому не мог найти?

Заслуженная артистка Римма Абрамова, исполнительница роли Валентины, дочери Гребенщиковых, говорит:  — Мне хотелось бы, чтобы зритель чувствовал в моей героине не только злость, цинизм, но и ярость. От того, что родители не дали ей быть счастливой не с кем и развели. От того, что у постели умирающей матери она застает постороннюю женщину, которая может претендовать на имущество и на любовь и на любовь ее отца (которого, в сущности. Валя тоже любит). Маятник — смертный одр с воцарившимся Гришенькой— больно ударит по наследнице: она и брат Павел в конце первого действия беспомощно повисают на раскачивающейся кровати. Гришенька, малахольный Иудушка (Алексей Азовсков), глумливо запускает машинку, где заботливо припрятан заветный желтый кошелечек (а бабку-то ворошить не брезгует в поисках семейных сокровищ!) А вот он уже владелец недвижимости, бросивший в лице матери и дядьке презренные денежки. Прикрывшись бабкиным лоскутным одеялом – накоплениями, Гришенька с Шурой мечтают о жизни, где будет все-все. Только вот дед мешается под ногами. Со двора его долой! И пойдет он, деревенский король Лир – Василий Гребенщиков, поддерживаемый Софьей Павловной, гонимый родной кровинушкой — дорогим внучком.

Но неумолимо летит в тебя маятник, который ты так усердно раскачивал. И вот уже Шурочка, так хорошо; все рассчитавшая (зубы выкрошила по студенческой молодости, все себя на жизнь настраивала!), говорит, с трудом разжимая зубы от беспросветной тоски и одиночества. Даже дети, о которых они мечтали с Гришенькой, месяцами не заходят в родной дом. Грише тоже не впрок достаток: все ему мерещится бабунька, не одобряющая его союз с Шурочкой. И вот он – не то король, нею шут – стоит, поверженный рукой любимой. Безумно взирает с задника царь Иоанн Васильевич»

Повторюсь: в постановке Олега Лаврова, как и в других его спектаклях, много всего: цвета, света, аллегорий, намеков. Это ДЕЙСТВО потрясающее, заставляющее спустя годы вспоминать и переживать. Еще бы научиться извлекать уроки! Но неумолимо летит маятник. И тянется сквозь века старинная потеха: отнять — убить, жалеть — плакать.

Автор: Наталья Никем